Нет, не то чтобы просто ВВ передрал у ВВ, но... есть нюанс...

[igparis]

УЛЬДАБОРГ
<input ... >
(перевод с зоорландского)

Смех и музыка изгнаны. Страшен
Ульдаборг, этот город немой.
Ни садов, ни базаров, ни башен,
и дворец обернулся тюрьмой:

математик там плачется кроткий,
там - великий бильярдный игрок.
Нет прикрас никаких у решетки.
О, хотя бы железный цветок,

хоть бы кто-нибудь песней прославил,
как на площади, пачкая снег,
королевских детей обезглавил
из Торвальта силач-дровосек.

И какой-то назойливый нищий
в этом городе ранних смертей,
говорят, все танцмейстера ищет
для покойных своих дочерей.

Но последний давно удавился,
сжег последнюю скрипку палач,
и в Германию переселился
в опаленных лохмотьях скрипач.

И хоть праздники все под запретом
(на молу фейерверки весной
и балы перед ратушей летом),
будет праздник, и праздник большой.

Справа горы и Воцберг алмазный,
слева сизое море горит,
а на площади шепот бессвязный:
Ульдаборг обо мне говорит.

Озираются, жмутся тревожно.
Что за странные лица у всех!
Дико слушают звук невозможный:
я вернулся, и это мой смех -

над запретами голого цеха,
над законами глухонемых,
над пустым отрицанием смеха,
над испугом сограждан моих.

Погляжу на знакомые дюны,
на алмазную в небе гряду,
глубже руки в карманы засуну
и со смехом на плаху взойду.

нате! (В.Маяковский)

Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я - бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.

   Друзья мои, поздравьте с наваждением: опять мне притчится, что один Владимир Владимирович вдохновил другого отписаться - уж больно один стих тут икается другим. Сравните их и учтите - Набоков написал свой "Ульдаборг" как раз в 1930-м. И уж не в середине ли апреля написал? и уж не при известии ли из Москвы, что в ней застрелился Макяковский? Вы понимаете мою мысль: когда узнаёшь о смерти тёзки - невольно ведь тянет к его первым стихам? а ?
Да просто их почитать, посравнить с собственным житьём и изгнанием...
А уж коли и сам поэт, то и следующие свои стихи рискуют аукнуться недавно прочитанными чужими.
  Нет, серьёзно - не смахивает ли уже вот эта поза ЗАСМЕЯВШЕГОСЯ у плахи - на ЗАХОХОТАВШЕГО на сцене? - в знак эпатажа и издёвки над насилием над собой - "молодым, двадцатидвухлетним" (Маяковский писал НАТЕ, когда ему было 20, а Набоков писал УЛЬДАБОРГ, когда ему было, ИСПОЛНИЛОСЬ - в АПРЕЛЕ же! - ровно 30).
   И вот это ГУННУ-ПЛЮНУ, а там - ДЮНУ-ЗАСУНУ...
Да ещё посравнить и там и там сами образы в этих сценах (предоставляю вам это удовольствие).
   Вообще это большая тема, кто у кого передрал:
http://igparis.livejournal.com/?skip=10&tag=%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%B8
..... и для порядку тут бы дать и мой собственный перевод с зоорландского (ужотко отрою его среди старья, потом)